Поставьте на черное - Страница 88

После некоторых сомнений я отыскал в блокноте номер «витязей». Я был уверен, что Тим Гаранин не откажется мне пособить, особенно после того случая с «Великолепной Анной». Однако именно поэтому я и сомневался сначала: слишком уж часто мне приходится злоупотреблять хорошим отношением людей, которым я некогда оказал профессиональную помощь. Может, у вас есть вариант получше, Яков Семенович? – спросил я самого себя. Не издевайтесь, Яков Семенович, – ответил, я на свой же риторический вопрос и набрал номер Тима Гаранина.

Гаранин спокойно и деловито выслушал меня, задал пару коротких вопросов, а затем спросил только:

– Куда мне подъехать?

Я объяснил. Настроение мое немного улучшилось. Никаких колебаний в голосе Тима я, к счастью, не обнаружил. Может, у него и были срочные дела, и не было особого желания ввязываться в чужую авантюру, однако просьба Яши для него оказалась главнее. Кроме того, Гаранин терпеть не мог романов графа Паоло Токарева, считая их надругательством над жанром детектива. Так что у Тима были и личные мотивы оказать мне поддержку. Маленькие, но были.

Без двадцати двенадцать я открыл дверцу «Москвича» Тима, припаркованного, как мы и договаривались, возле «Радиотоваров» на Ильинке. Выяснилось, что Гаранин приехал не один: на заднем сиденье машины чинно восседал кандидат наук Алексей Арнольдович Рунин, большой специалист по поэзии «серебряного века». Но в бою худосочный и близорукий Рунин был совершенно бесполезен.

– Я – с вами! – непреклонным тоном объявил мне сей ученый муж. – И не возражайте, Яков Семенович. Вы помогли «Витязю», мой святой долг – помочь вам. В молодости я неплохо владел джиу-джитсу…

Тим виновато кашлянул. Обуздать боевой пыл своего соратника по издательству ему так и не удалось. Моими планами третий лишний не был предусмотрен, однако я все-таки не стал удалять с поля добровольца. Пусть не кулаки, но глаза и уши Рунина нам тоже могли сгодиться. Еще ни в одной сказке сказочный дурак не отбраковывал помощников: дескать, ты – со мной, а ты – проваливай.

– Уговорили, Алексей Арнольдович, – покладисто сказал я. – Может, вам и придется еще вспомнить молодость… А теперь приготовьтесь, господа, – добавил я, уже обращаясь к обоим соратникам. – Через десять минут идем. И накрепко запомните мое условие. Если сам граф не появится на площади, и вам двоим делать там нечего. Я сам произведу осмотр на месте, а вы останетесь в тылу. Насколько я знаю, сам Токарев в пиротехнике профан, но вот про его телохранителя я этого сказать не могу. Просто не в курсе.

Алексей Арнольдович снял очки и стал протирать стекла. Этот жест, вероятно, свидетельствовал о его глубокой сосредоточенности. Тим же просто слушал меня и изредка кивал.

– Если на горизонте возникнет сам граф, – продолжал я, – тогда действуем по другому плану. Я не знаю, что собирается выкинуть его сиятельство, и надо быть готовым ко всему. В случае чего я нейтрализую телохранителя, а Тимофей – хватает графа. И тащит его в нашу машину…

– А я? – обиженно спросил Алексей Арнольдович. – Я тоже могу кого-нибудь хватать…

– Господин Рунин остается в арьергарде, – объяснил я. – И ждет моих устных распоряжений.

Тима интересовало другое:

– А как мы подберемся к нему незаметно? Я потеребил приклеенную бородку-эспаньолку, в которой я не так уж сильно был похож на привычного Якова Семеновича, столь знакомого графу. Бородка, пожалуй, придавала мне сходство с рассеянным профессором или художником – как тех обычно изображают плохие карикатуристы. Такую богему, оторванную от реальности.

– Подберемся, можешь быть спокоен, – заверил я Тима. – Если граф явится, будет и публика. Его паскудное сиятельство обожает публику. Репетицию он провел на вокзале, а уж сюда наверняка зазвал кучу народа…

Я не ошибся. У Лобного места уже сгрудилась оживленная толпа, которая состояла по преимуществу из разнокалиберных граждан с видеокамерами, фотоаппаратами и диктофонами. «Пресса, это уже веселее», – подумал я, и мы влились в толпу. Первый мой план действий, к счастью, отпал сам собой: и граф, и его шкаф-телохранитель тоже были на месте и громко переговаривались по-итальянски. Увидев Токарева, я успокоился. Стало быть, его акция не связана с пиротехникой. Некоторые подозрения внушали два здоровенных мешка, сваленные у самых ног графа. О содержимом мешков мы могли только догадываться. Надеюсь, там лежат не издатели-пираты, приготовленные мстительным Токаревым для публичной экзекуции. Журналистская братия счастлива будет получить такую сенсацию, но мы-то с Тимом, если что, смертоубийства не допустим.

– Жду устных распоряжений, – конспиративно прошептал стоящий рядом Алексей Арнольдович.

У меня, наконец, возникла идея, как мне занять нашего третьего компаньона без ущерба для его самолюбия.

– Господин Рунин, – тихо осведомился я, – вы в своих очках хорошо видите?

Кандидат наук с достоинством кивнул.

– Тогда слушайте внимательно, – сказал я. – Мы с Тимофеем сейчас проберемся как можно ближе к этой парочке. Вы же оставайтесь здесь, сзади, и следите за ними во все окуляры. Как только дело запахнет криминалом, крикните погромче…

Алексей Арнольдович выхватил из бокового кармана маленькую записную книжечку и огрызок карандаша.

– Текст крика? – тихонько осведомился он. Сразу чувствовалось, что Рунин – человек науки, привыкший к системному подходу.

– Произвольный, – не стал я ограничивать свободу Рунина. – «Караул!», «Ура!» или «Ногу свело!» Главное – громкость. Пусть репортеры повернутся к вам, и тогда Токарев – наш. Задача понятна?